Космос за дверью. Рассказы и повести - Сергей Глузман

Неделю назад, говорилось там, депутат местного совета города Нижнего Тагила Зонтиков Б. Б. неожиданно сложил с себя депутатские полномочия и сдал в городскую казну чемодан с наличностью в сумме, которую даже исходя из вполне приличной депутатской зарплаты, ему нужно было копить сто восемь лет. Отдельным пунктом в банковской ведомости при сдаче денег, бывший депутат указал весьма большую сумму на восстановление обрушившейся недавно в фойе нижнетагильского театра чугунной люстры. Одновременно он отписал всю свою недвижимость министерствам здравоохранения и соцобеспечения, а сам удалился в Троицкий монастырь, поразив местных монахов рассказом о явлении ему архангела Гавриила с мечом в руке.

Возмущенная содеянным жена бывшего депутата подала заявление в суд о проведении психиатрической экспертизы на предмет невменяемости гр. Зонтикова Б. Б. с целью возврата ей имущества и денег, возвращения мужа в семью, а депутата в городскую думу. Однако областное министерство здравоохранения, получив в дар от гр. Зонтикова каменный дом в центре города, куда уже через два дня въехал психоневрологический диспансер, отказалось от проведении экспертизы, заявив, что благотворительность, это верный признак абсолютного душевного здоровья.

Интересную позицию – продолжал автор статьи – заняла в этом споре местная православная церковь. По заявлению представителя нижнетагильского патриарха отца Ануфрия, областной собор все-таки собирается провести экспертизу гр. Зонтикова. Правда, на предмет совершенно иной. Если его рассказ о встрече с архангелом Гавриилом подтвердится (правда, непонятно каким образом), то гр. Зонтиков после смерти имеет хорошие шансы быть причисленным к лику блаженных. Сведения о результатах экспертизы ожидаются в следующем месяце.

4

Достав последнюю сигарету из пачки, Лева закурил и опять взглянул на церковь. В оранжевых лучах начинающегося заката, лица медных старцев у её дверей сделались напряженными и сосредоточенными, словно они затеяли промеж собой какую-то важную богословскую беседу.

Выше них, тонкой мозаикой на церковной стене был выложен ангел, раскинувший мощные голубые крылья. Лицо его было сурово, а глаза устремлены на Останкинскую телебашню, что маячила тонким шпилем вдали за домами. А выше, на фронтоне церкви был изображен райский сад.

Между невысоких желтых холмов в саду лежал чистый голубой пруд. Посреди пруда на островке красовался большой розовый коралл, напоминающий гигантского фантастического рака. Над прудом, к прозрачной воде, утоляя жажду склонились симпатичные сказочные животные, похожие на лошадей. А из пруда на берег выползала большая белая черепаха с детёнышами.

Идиллический пейзаж рая был выполнен в желтых тонах самых разных оттенков и даже зелень декоративных деревьев и кустов, густо усыпанных спелыми плодами, отливала темной желтизной.

Сад Эдема почему-то напомнил Лёве хорошо ухоженный зоопарк, в котором – не зная забот – тихо жили ручные звери. На переднем плане, на фоне зверей, бродивших среди деревьев, он увидел Адама и Еву. Они неподвижно сидели на песке и на лицах их застыло унылое смирение послушных домашних животных, ждущих обеда. Своим человеческим присутствием они не никак не нарушали общей гармонии природы. Они сами были этой гармонией. Они, видно, ещё не знали, что они – люди.

Лева долго смотрел на эту картину, пытаясь разглядеть еще одного персонажа, который обязательно должен был присутствовать в райском саду. Он искал змея. Но почему-то не нашел. Очевидно этот земноводный гад замаскировался где-то в густом кустарнике. А может быть вообще неподвижно лежал в пруду и стерег свою жертву, вытащив на берег лишь маленькую черепашью головку. Он должен был ждать человека. Чтобы сделать из него человека.

Не найдя змея, Лёва почему-то забеспокоился.

– Бабусь, – сказал он старухе сидевшей рядом. – А змей-то где? – и показал на райский сад.

– Какой такой шмей? – прошамкала та беззубым ртом.

– Ну, который их соблазнил, – сказал Лева, кивая на стерильные физиономии протолюдей.

– Господь с тобой, – махнула рукой бабка. – Тут никаким шмеям быть не положено.

– Так ведь рай же, – попытался заступиться за змея Лева.

– Рай-то рай, – сказала старуха, – но особый. Ужо после СТРАШНОГО СУДА. Когда человеков туда обратно вернули. А шмею твоему знаешь что сделали., – при этом старуха издала противный крякающий звук и со страшной физиономией провела ребром ладони по горлу.

– Ты чего, бабуся? – испуганно произнес Лева. – Ведь живой же он. Ему не башку рубить, а перевоспитывать надо. Я вон одному хотел отрубить, так потом четыре месяца в гипсе пролежал.

После этих слов старуха пристально посмотрела на него своими водянистыми глазами.

– А ты куда пришел-то? – подозрительно спросила она голосом участкового милиционера.

– Да не знаю, – неуверенно сказал Лева. – Я вообще-то в церковь хотел.

– Тебе не в церковь надо, – резко сказала старуха, – а к психиатру. Понял? Это за углом напротив. Синий дом с решетками. Так что давай топай. А-то ишь тут, алкоголиков развелось.

ГЕОМЕТР

– Посмотри, – сказал старик сидевшему перед ним мальчику. – Это точка. Он взял остро отточенное тростниковое перо, обмакнул его в черную тушь и легко ткнул остриём в лист бумаги. На листе появилась маленькая, едва заметная точка.

Старик сидел в белой куфии, закрепленной на голове толстым игалем, сплетенным из конских волос и длинной белой рубахе. Его кожа была, как тонкий, высушенный временем пергамент, а глаза светлые, прозрачные, подернутые старческой слезой.

– Точка – это вход, – сказал он – Она есть и ее нет.

– Почему её нет? – спросил мальчик – Я вижу ее.

Мальчику было лет четырнадцать. Черты лица его были совсем детскими, как будто девичьими.

– Да, – сказал старик, чуть улыбнувшись. – Я тоже вижу ее, хотя уже хуже тебя. Но про каждый из существующих предметов можно что-то сказать. Помнишь сказку, где трое слепых пытались узнать, что такое слон? Один взял слона за хобот, другой за ногу, третий за хвост. И каждый говорил, что у него в руках и есть настоящий слон.

– Помню, – сказал мальчик.

Через овальное окно в зале медресе, где дети познают премудрости Корана, было видно небо и высокий голубой минарет.

– Про точку ничего сказать нельзя, – продолжал старик, – кроме того, что она есть. Её нельзя описать. Ей ничего не принадлежит. У неё нет ни хобота, ни ног, ни хвоста.

– Да, – сказал мальчик. – Если бы у нее был хвост, она была бы буквой.

– Теперь проведем из этой точки луч, – продолжил старик и уверенной рукой провел из точки тонкую прямую линию.

– Луч уже есть, – сказал он. – Он имеет направление. Но его еще нельзя измерить, потому что он уходит в бесконечность. Поэтому его тоже как бы нет. Ведь мы ничего не можем сказать о бесконечности.

– Почему? – возразил мальчик. – Бесконечность – это очень много.

– Очень много воинов у эмира, – сказал старик. – А звезд на небе еще больше.

– А есть что-то, чего больше чем звезд на небе? – спросил мальчик.

– Да, – сказал старик. – Мыслей у Аллаха.

– На сколько мыслей Аллаха больше, чем звезд на небе? – спросил мальчик.

Старик усмехнулся.

– Мне нравится твой вопрос, – сказал он, – потому что на него нельзя ответить. Мыслей у Аллаха бесконечность. Но эта бесконечность превращается в одно. В его волю. Одно же меньше, чем любое количество. Но в то же время больше. Потому что в нем есть все. Поэтому луч, уходящий в бесконечность – это таинство. Он помолчал немного, глядя на мальчика, затем продолжил: – Но сегодня нам не нужны тайны. Поэтому мы уничтожим тайну и сломаем луч, – с этими словами он загнул луч на пергаменте под прямым углом. Затем еще и еще. В результате на листе появился квадрат.

– А квадрат существует? – спросил мальчик.

– Да, – ответил старик. – Только он никуда не ведет, – с этими словами он разделил квадрат на два треугольника. Затем, не отрывая перо от пергамента, удвоил появившиеся фигуры, наложив их на первоначальные, но уже под иным углом, отчего возникла новая конструкция, похожая на сложную многоконечную звезду.

После этого он обмакнул калан в глиняный сосуд и, не задумываясь, повторил появившуюся звезду, частично наложив её на первую. Отчего конструкция ещё больше усложнилась, и тот первый луч, из которого выросло это странное асимметричное сооружение, окончательно потерялся в сложном переплетении линий.

Мальчик внимательно смотрел на сухую, бледную руку старика, которая двигалась легко и безупречно.

Старик же спокойно повторил многоугольную звезду со множеством перекрестов внутри вновь и вновь, накладывая ее под разными углами на изначальную конструкцию. В результате на пергаменте сложился странный узор, где при внимательном рассмотрении, можно было увидеть какие-то и вовсе фантастические фигуры, которые не закладывались туда рукой творца, а прорастали самостоятельно, движимые неведомой силой геометрии.